Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы всё доели, кто-то сказал:
– Хотел бы я быть детективом.
Увы, не могу уточнить, кому именно принадлежали эти слова. Освальд считает, что ему, Дора уверена, что Дикки, ну а Освальд слишком уж джентльмен, чтобы ссориться с ней из-за такой ерунды.
– Хотел бы я быть детективом, – сказал, возможно, Дикки, но мне всё же кажется, что не он. – И раскрывать разные странные и хитроумные преступления, – добавил тот самый, кто это сказал.
– Тогда тебе стоит набраться побольше ума, – заметил Г. О.
– Не преувеличивай, – заспорила Элис. – Ведь если ты прочитал нужные книги, то быстро примечаешь, что к чему. Ну там рыжий волос на рукоятке ножа или гранулы белого порошка на бархатном воротнике пальто у преступника. Полагаю, у нас получится.
– Но мне совсем не хотелось бы иметь дело с убийствами. Как-то это небезопасно, – покачала головой Дора.
– И всегда кончается тем, что бедных убийц вешают, – проговорила с сочувствием Элис.
Мы ей объяснили, зачем убийц нужно вешать.
– А мне всё равно, – ответила нам она. – Зачем их вешать, когда, я уверена, никто и без всякой виселицы второй раз убивать не захочет. Только представьте себе эту кровь и другие ужасы. Как потом спать по ночам? Нет, я не прочь стать детективом, но только таким, который сидит и следит из засады за бандой фальшивомонетчиков, а потом захватывает их врасплох и берёт под арест либо совсем один, либо вместе с верной собакой-ищейкой. – И она почесала за ухом нашего Пинчера, но он даже не проснулся. Зачем? Пудинг с почками-то уже доели. Очень разумный пёс.
– Ты вечно подходишь ко всем задачам не с той стороны, – упрекнул её Освальд. – Нельзя выбирать преступления, которые будешь расследовать. Начинается-то с чего? Сначала подмечают некие настораживающие обстоятельства. Дальше ищут улики. Затем приступают к слежке. А находишь ли в результате убийцу или фальшивое завещание, тут уж как повезёт.
– Это один способ, – вмешался Дикки. – А можно и по-другому. Попадается нам в газете среди объявлений или новостей сообщение, что исчезла некая молодая леди. Дальше описана одежда, в которой она пропала, золотой медальон, цвет её волос и всё такое прочее. Ну вот. А потом мы читаем: «Найден золотой медальон». И понеслось.
Мы тут же послали Г. О. за газетой, но вдохновляющих совпадений она нам не принесла. Нашлись там, правда, две заметки. В первой рассказывалось про парочку грабителей из Холлоуэя[9], которые ворвались на фабрику, где делали консервированные языки и прочие деликатесы для больных, и бо`льшую часть продукции унесли. А во второй, на другой странице, нас привлёк заголовок «Таинственные смерти в Холлоуэе».
Освальду показалось, что тут есть над чем поразмыслить, и дядя соседского Альберта, когда мы его спросили, предположил то же самое, но остальные не согласились, и Освальд решил отказаться от этого варианта. Да и Холлоуэй от нас далековато.
Пока мы обсуждали газетную хронику происшествий, Элис, похоже, обдумывала что-то своё. И действительно, стоило нам замолчать, как она сказала:
– Мы, конечно, можем стать детективами, вот только мне не хотелось бы, чтобы кто-то попал из-за нас в беду.
– Даже убийца или грабитель? – уточнил Дикки.
– Нет, не убийца или грабитель, – ответила она. – Понимаете, я на самом деле подметила одну странность, но это меня немного пугает. Давайте сперва посоветуемся с дядей Альберта.
Элис чересчур любит советоваться по любому поводу со взрослыми. Но мы ей сказали, что это чушь собачья и она просто должна выложить всё нам без утайки.
– Ну, если дадите честное слово ничего не делать без меня, – тут же выдвинула она условие.
Мы дали.
Тогда она сказала:
– Это серьёзный секрет. И если кто-то из вас считает, что ему лучше не ввязываться в раскрытие преступлений, то пусть прямо сейчас и скажет, пока не поздно.
Доре немедленно, по её словам, надоело сидеть в палатке, зато очень захотелось прогуляться по магазинам. Г. О. увязался за ней, решил потратить свои два пенса. Оба они, по-видимому, сочли тайну Элис невзаправдашней, а вот Освальду сразу же стало ясно, что дело и впрямь серьёзное. Он такое почти всегда чувствует. По глазам человека способен понять, правдивы его слова или нет, однако своей прозорливостью не кичится. Потому что неправильно задирать нос, если ты от рождения гораздо умнее других.
Г. О. с Дорой ушли, а остальные сгрудились потесней:
– Теперь выкладывай!
– Ну, – начала Элис, – я про тот соседний дом, где хозяева отбыли в Скарборо. Он сейчас заперт, внутри никого. И всё-таки я вчера ночью видела в тамошних окнах свет!
Мы спросили, как ей удалось. Ведь окна её спальни выходят в садик перед нашим домом, и соседний из них не виден.
– Думаю, что могу довериться вам, мальчики, если дадите честное слово больше ни разу не ходить без меня на рыбалку.
Пришлось пообещать.
И тогда она приступила к рассказу:
– Это произошло прошлой ночью. Я вдруг проснулась, неожиданно вспомнила, что забыла покормить своих кроликов, и мне стало страшно. Ведь они могли умереть от голода, как у Освальда.
– Голод тут ни при чём, – возразил ей Освальд. – Я их кормил регулярно и по всем правилам. С ними случилось что-то другое.
Элис, отмахнувшись (она не о том), продолжила:
– Спустилась я в сад и вот оттуда-то и увидела: окна дома освещены, а за ними двигаются какие-то тёмные фигуры. Мне показалось, что это воры, но отец ещё не вернулся, а Элиза уже легла спать. В общем, я ничего не могла поделать. Просто решила, что утром, наверное, всем расскажу.
– Почему же не рассказала? – упрекнул Ноэль.
А Элис ответила, что ей, видите ли, не хотелось никому доставлять неприятности. Даже жуликам.
– Но мы можем сегодня ночь понаблюдать, – предложила она. – Вдруг опять увидим там свет?
– Не удивлюсь, если это и впрямь были жулики, – сказал Ноэль, досасывая остаток своей макаронины. – Соседи-то эти наши, знаете ли… На нас смотрят как на пустое место. Ездят в отличном собственном экипаже. Для визитов у них отведён специальный день, когда к ним съезжаются гости в кебах. Полагаю, у них полно посуды, драгоценностей, дорогих тканей, ценных мехов и всего такого прочего.